— Олег Юльевич, правда ли, что потребление рыбы в России почти вдвое превышает средний мировой уровень?
— До этого нам пока далековато — среднемировая цифра составляет 20,5 кг, а в Российской
Федерации потребление рыбы на человека достигло 22,9 кг в год, что даже превышает норму в 22 кг, рекомендованную Всемирной организации здравоохранения. Это очень хороший результат. Возьмите, например, наших соседей — Турцию, региональную сверхдержаву по аквакультуре, активно экспортирующую рыбу. Генеральный директор рыболовства и аквакультуры Министерства сельского и лесного хозяйства Турецкой Республики только что привел на рыбопромышленном форуме данные о потреблении рыбы в своей стране — 15,8 кг на человека в год. Значительно меньше, чем в России.
— В 2022 году объем производства водных биоресурсов в аквакультуре превысил промышленный вылов рыбы. Судя по всему, этот отрыв будет только расти?
— Это объективная тенденция. Она определяется состоянием промысловых запасов морского промрыболовства и рыболовства во внутренних водоемах. Объем мирового вылова рыбы либо стагнирует, либо медленно-медленно идет вверх, потому что улучшается управление запасами, более жестко соблюдаются ограничения, разработанные в рамках отдельных рыбохозяйственных региональных организаций, такие как квоты, сроки и районы промысла. А аквакультура находится еще в начале пути, у нее для «разгона» очень много времени. Пока вложения в аквакультуру окупаются намного быстрее, чем в морской промысел, тем более в экспедиционный.
Это дорога, которой уже прошли многие государства, прежде всего, Китай. Он — безусловный лидер по аквакультуре. Там, конечно, ведется и очень серьезное промрыболовство, добывается огромный объем рыбы, но продукция аквакультуры на порядок выше. История выращивания водных организмов насчитывает в Китае не одно тысячелетие, но только в этом веке аквакультура встала на индустриальные рельсы. Это позволяет китайцам обеспечивать свои потребности и наращивать экспорт.
По всем товарным позициям сельского хозяйства Китай — крупнейший производитель, но одновременно и крупнейший потребитель. Там играют вдолгую. Все пятилетние планы, поддержка малого, мелкого и среднего бизнеса, льготы и доступ к рынку рассчитаны так, что КНР будет только наращивать свой экспортный потенциал. Нам нужно с этим считаться.
Яркий пример китайского чуда — производство осетровых. Еще 30 лет назад в Китае осетра было 0,0%. Используя советские и российские технологии и посадочный материал, китайцы за десятилетия смогли не просто выдвинуться на первое место, а занять 90% рынка как рыбы осетровых пород, так и черной икры. В парижский магазин известной на весь мир иранской фирмы Petrossian, не один век торгующей элитной икрой осетровых, значительная часть икры, причем самых престижных сортов, сегодня поставляется из Китая. Десять стран мира — Бангладеш, Вьетнам, Египет, Индия, Индонезия, Китай, Норвегия, Республика Корея, Филиппины и Чили — производят свыше 89,8% мирового объема аквакультуры.
— Россия делает в этой «премьер-лиге» первые шаги?
— Право проведения чемпионата мира по футболу обычно дают тем государствам, где этот вид спорта не развит или слабо развит. Это является стимулом для роста. Вот так же в 2013 году в Санкт-Петербурге состоялась сессия Подкомитета ФАО по аквакультуре. России дали это право, подчеркнув, с одной стороны, что стартовый уровень у нас очень низкий, а, с другой, — что потенциал роста есть. Прошло 11 лет, и производство аквакультуры более чем удвоилось, со среднегодовыми темпами роста в 8%. И эта тенденция продолжается.
Как нам сообщили коллеги из Росрыболовства, доля России в добыче водных биоресурсов в этом году составит порядка 4,6 млн т или 3% мирового вылова, а по аквакультуре — 0,4%. Ситуация исправляется, и, хотя нагнать набравших хороший ход азиатских производителей будет непросто, у российских производителей есть свои преимущества. Во-первых, это огромные пригодные акватории. Во-вторых, наш видовой состав рыб, пожалуй, невозможно повторить азиатским производителям. И, наконец, у россиян есть возможность учиться на ошибках тех, кто эту часть пути уже прошел.
Тот факт, что первое пленарное заседание на нынешнем рыбопромышленном форуме посвящено именно аквакультуре, доказывает, что эта тема в России возведена в ранг государственной политики. Мы видели, как масштабные вложения всего за 10 лет преобразили зерновой сектор: российское сельское хозяйство вышло на первое место в мире по экспорту зерновых культур. Думаю, что и в аквакультуре мы получим через несколько лет очень хороший результат.
— Что обходится дороже — рыба, выращенная в аквакультуре или добытая в дикой среде?
— Цифр под руками у меня нет. В целом, аквакультурная рыба обходится дешевле. Это видно, например, по ситуации на прилавках европейских и североамериканских магазинов. Выращенный лосось или тилапия стоят там существенно дешевле.
— Какое влияние на развитие аквакультуры в России оказывают санкции?
— Международное сотрудничество в сфере аквакультуры достаточно объемное, и разделение труда в этом сегменте налажено весьма масштабно. Это касается поставок кормов, кормовых добавок, посадочного материала (мальков и икринок), оборудования для аквакультуры, особенно замкнутого цикла. И санкции, конечно, оказали здесь влияние.
На развитие агросектора и производство продовольствия любые санкции воздействуют негативно. ФАО — организация очень рыночная, она всегда выступала за свободу торговли, против любого рода ограничений. Мировая практика не допускает введения санкций в отношении пищевых продуктов и продовольственного сырья. В правилах ВТО существует лишь небольшой перечень случаев, когда допускается вводить ограничения на торговлю сельскохозяйственной продукции, и они обосновываются исключительно экономическими обстоятельствами.
Острее всего в аквакультуре стоит вопрос сокращения использования антибиотиков
— Лосось AquAdvantage стал первым генетически модифицированным водным организмом, одобренным для употребления в пищу человеком в США и Канаде. Сегодня таких рыб становится все больше. Насколько высока опасность, что при попадании в открытую среду они будут наносить вред местной фауне?
— Генетическая селекция, особенно выполненная с применением методов генной инженерии, пока что представляет собой путешествие в ночном лесу с завязанными глазами. В других отраслях сельского хозяйства мы продвинулись дальше (овца Долли была клонирована еще в 1996 году), имеем многолетнюю историю, позитивные и негативные практики. В аквакультуре все только начинается. Ученые здесь не выработали единого мнения, так как пока накоплено недостаточно опыта. С моей точки зрения, куда большую опасность сейчас представляют инвазивные виды рыб и эксперименты с заселением новых пород и культур, которые быстро растут, сулят скорую прибыль, но могут негативно сказаться на популяциях нативных обитателей.
Если говорить о лососевых, то во время моего первого посещения в 2002 году штаб-квартиры Международного эпизоотического бюро в Париже (сейчас она называется Всемирной организацией здравоохранения животных) мне показали огромный фолиант: «Кодекс здоровья водных животных». Я открыл его наугад, стал листать и увидел, что множество страниц было посвящено болезням лососевых: грибковые, паразитарные, бактериальные заболевания. Спросил у коллег-ветеринаров: «Это потому, что рыба такая слабая и больная?» Они рассмеялись и ответили: «Нет, она просто изучена лучше других, так как на протяжении многих столетий является традиционной промысловой рыбой». Лососей пытались улучшать и путем традиционной селекции, но это все-таки не куры и не крупный рогатый скот, поэтому результаты были весьма скромные.
На мой взгляд, в аквакультуре сегодня острее всего стоит вопрос сокращения использования антибиотиков. Сейчас они вносятся прямо в водную среду и не таблетками, а лопатами, вагонетками. Естественно, что потом они возвращаются из водной среды к наземным животным и человеку, по пути способствуя формированию и соприкасающихся с ними живых организмов генов антибиотикорезистентности.
— Существуют какие-то меры контроля за применением антибиотиков?
— Комиссия ФАО и ВОЗ по пищевым стандартам «Кодекс Алиментариус» достаточно строго регламентирует остаточное содержание вредных веществ в пищевых продуктах и сырье. Это поставлено под международный контроль, но нормы Кодекса добровольные, они не являются частью международного договора, обязательного к применению. Однако если та или иная страна или компания их не соблюдают, у них нет шансов выйти на международный рынок. Если даже они и выйдут, то долго на нем удержаться не смогут. Поэтому регуляторная международная сфера отработана достаточно неплохо, да и национальное законодательство большинства стран соответствует международным директивным и индикативным документам в этой сфере.
— К инвазивным видам рыб отношение ФАО не изменилось?
— Оно остается очень настороженным, потому что нет оценки долгосрочных последствий и существуют очень негативные примеры влияния этих организмов. Вспомните, в частности, внедрение в европейские водоемы североамериканского большеротого окуня или рапана в акваторию Черного моря. Правда, сейчас рапан добывается промышленно, его мякоть продается в магазинах, но достаточно дешево. Ущерб, который наносит этот моллюск, поедая икру рыбы и других моллюсков, еще предстоит подсчитать.
Или возьмите бычка-головешку, который был занесен в 1970 годы во внутренние водоемы всей европейской части континента и нанес достаточно большой ущерб популяциям традиционных рыб. Поэтому, если сегодня и проводятся подобные эксперименты, допустим, африканского клариевого сома начинают разводить в средней полосе Российской Федерации, то, конечно, без рекомендации ихтиологов и экологов не обойтись.
Сегодня рыбу часто разводят в закрытых водоемах, либо в садках и искусственных резервуарах. Таким образом можно исключить взаимодействие с внешней средой и предотвратить, как говорят рыбаки, «уход» инвазивных видов рыб в природную среду.
Что спасет человечество от голода — медузы или глубоководные виды рыб?
— По словам академика РАН Андрея Адрианова, запасы мезопелагических рыб, выявленные масштабной сонарной съемкой Мирового океана, оказались на порядок больше данных ранних исследований. По предварительной оценке, биомасса рыб, обитающих на глубинах от 200 до 1000 м составляет 10–15 млрд т. Норвежские ученые, изучавшие потенциальный промысловый ресурс ряда рыб в мезопелагической зоне, утверждают, что их коммерчески успешный лов возможен. Ошибочность предыдущих исследований была вызвана тем, что огромные косяки рыб видели тралы на глубинах до 1200 м и уходили от них. В 2012 году норвежцам удалось разглядеть это с помощью глубоководных камер и сонарной съемки.
— Честно говоря, я не знаком с этим исследованием и, не будучи специалистом по промышленному океаническому лову и запасам океанских рыб, не могу комментировать эти высказывания. Но, как показывает опыт, к прогнозам и предсказаниям такого рода стоит относиться настороженно. Промрыболовство — отрасль, которая существует уже не первый год, и практически все запасы водных биоресурсов, эксплуатация которых существующими методами экономически эффективна, уже разрабатываются.
Интересно, что к подобным выводам пришли и эксперты ФАО, ещё в 1982 году осуществлявшие сонарную съемку и пробные траления в Аденском заливе на борту норвежского исследовательского судна «Фритьоф Нансен». Тогда они оценили масштабы перспективного годового вылова главного мезопелагического вида тех вод Benthosoma pterotum (тонкощекая рыба-фонарь со средней длиной тела 4 см) в 17,5 млн т при оценке средней биомассы мезопелагиков в 102 млн т, из них рыбы-фонаря — 83 млн т. Они, однако, оговорились, что «при отсутствии опыта коммерческого рыболовства и наличии информации об эффективности и отраслевых затратах, разработать на данный момент оптимальные стратегии эксплуатации запасов невозможно».
Выборочные, пробные выловы и рандомная съемка огромных акваторий с применением имеющихся технологий не дают возможности объективно судить о запасах Мирового океана, о котором мы знаем куда меньше, чем о ближнем или даже дальнем космосе. Поэтому вопрос поисков новых запасов, оценки их экономической перспективности — это то, чем занимаются многие государства и во что вкладывают многие миллионы долларов. Если коллеги из РАН смогут обосновать эти запасы, техническую возможность и, главное, экономическую рентабельность их эксплуатации, мы все будем им аплодировать.
— Чего ждут сегодня от России потребители и производители рыбы во всем мире?
— Потребитель хочет разнообразной, дешевой и безопасной продукции. По большому счету его не интересует, откуда она происходит. Ему не важна товаропроводящая цепь: рыбаки, переработчики, транспортники, торговые сети, включая ритейл и HoReCa. Потребители заинтересованы в стабильности поставок и предсказуемости цен.
Поэтому ФАО стремится поддерживать те практики, которые способствуют устойчивому вылову и производству. То есть производить меньшими ресурсами, со снижением себестоимости, с меньшим ущербом для окружающей среды, а в идеале в полной гармонии с ней. Мы стремимся к тому, чтобы поставки были предсказуемы, чтобы все производители — и крупные, и средние, и малые, и кустарные, и представители коренных народов имели справедливый доступ к рынку, чтобы у конечного потребителя был выбор.
Собственно, задача, для решения которой было создано ФАО 80 лет назад — это не просто про «побороть голод», для чего мы сегодня прилагаем все усилия, но и обеспечить растущее население планеты доступными, качественными, разнообразными, полезными и вкусными пищевыми продуктами. Рыба и другие морепродукты, еще недавно бывшие нишевыми на рынках многих стран, сейчас занимают растущую долю в пищевых рационах.
— Несколько лет назад специалисты ВНИРО выступили с идеей употреблять в пищу медуз из Азовского моря. Насколько перспективен такой подход?
— Про медуз я помню с детства, еще из научно-популярных журналов того времени, с 1970 годов. Тогда считали, что если высушить всю биомассу медуз (они, правда, на 99% состоят из воды), то можно вообще не косить сено и накормить всех коров мира. Это немножко отдает маниловщиной. А вот где очевидный ресурс, так это в водорослях. Мировое производство водорослей переживает бурный рост. В 2023 году где-то порядка 20% всей продукции мирового рыбного хозяйства составляли водоросли — более 38 млн т.
Они используются и при производстве пищевых продуктов, и как техническое сырье, и в качестве основы кормов для животных. Основными производителями водорослей являются Китай (21 млн т) и Индонезия (9,8 млн т, что в 2 раза превышает весь среднегодовой российский вылов рыбы). Всего же на страны Азии в акватории Тихого океана приходится 97% мирового производства водорослей, в основном в аквакультуре.
У нас же в дальневосточных морях остались «дикие» водоросли, которые все еще добываются, часто с помощью лодки и косы на шесте. Спрос на этот вид продукции колоссальный, он растет по экспоненте: если в 1950 году мировая добыча составила всего 560 тыс. т, то потом эта цифра удваивалась каждые 10 лет. В 2000 г. она выросла до 11,8 млн т, в 2010-м достигла 21,8 млн т и по самым скромным прогнозам, на рубеже 2025–2026 гг. «пробьет потолок» в 40 млн т. Поэтому я бы рекомендовал российским производителям вплотную заняться водорослями и перевести этот бизнес из добычи в аквакультурную плоскость. С учетом нынешней тенденции роста мирового спроса это очень перспективное и экономически выгодное вложение.
Потенциал торговли России и Китая огромен
— Какие основные задачи в сегменте рыболовства решает сегодня ФАО?
— Продовольственная и сельскохозяйственная организация Объединенных Наций (ФАО) имеет глобальный мандат и в области рыболовства. Это единственная межправительственная организация, которой страны-члены доверили управление мировым рыболовством. В организацию входят 194 страны. Один из главных органов ФАО — Комитет по рыболовству — собирается на сессии раз в два года. Это, по сути, самый главный съезд всех рыбаков и рыбоводов мира, представителей государств в лице государственных органов, добывающих компаний, региональных рыбохозяйственных организаций, ассоциаций потребителей.
Эта работа столь масштабна и многопланова, что ее потребовалось разделить по направлениям, диверсифицировать. В Комитете по рыболовству (ныне он стал называться Комитетом по рыбному хозяйству, потому что рыбное хозяйство — это рыболовство плюс аквакультура) были созданы вспомогательные органы: Подкомитет по торговле рыбой, Подкомитет по аквакультуре, Подкомитет по управлению рыболовством. Почему это важно? Потому что ФАО осуществляет координацию работы на глобальном уровне. Это касается научных разработок, методических руководств, разработки юридически обязывающих международных договоров, таких как соглашение 2009 года «О мерах государства порта по предупреждению, сдерживанию, и ликвидации незаконного, несообщаемого и нерегулируемого промысла», к которому Российская Федерация присоединилась в 2018 году.
В частности, на основании этого рамочного соглашения, депозитарием которого является генеральный директор ФАО, Россия заключила двусторонние соглашения со всеми бассейновыми государствами Тихого океана. Это замечательное достижение. Ежегодно Генеральная Ассамблея ООН в рамках очередной сессии принимает резолюцию о Мировом океане. В ней есть раздел о рыболовстве, и из года в год повторяется пункт о том, что государства-члены обязуются сотрудничать в рамках региональных рыбохозяйственных организаций. А там, где этих организаций не существует, — принимать меры по созданию таких организаций.
Это и координация, и законодательная база, и твердое право, и мягкое право, и обмен научными разработками, и, наконец, платформа, на которой собираются все люди, причастные к рыбному хозяйству.
В рамках Европейского региона ФАО действуют три органа по рыбной отрасли: Европейская консультативная комиссия по рыболовству и аквакультуре во внутренних водоемах (ЕККРАВ), Генеральная комиссия по рыболовству в Средиземном море (ГКРС), одна из самых старейших комиссий в рамках ФАО, компетенция которой распространяется и на Азовско-Черноморский бассейн, наконец, самая молодая, созданная в 2011 году Комиссия по рыболовству и аквакультуре в Закавказье и Центральной Азии (ЦАКАР). Россия является в ЦАКАР наблюдателем, но географическая сфера применения этого соглашения позволяет Российской Федерации присоединиться к ней в качестве полноправного члена. Аналогичные структуры существуют и в остальных регионах ФАО. Надо сказать, что авторитет ФАО в этой сфере безоговорочно признается странами членами, которые оказывают очень большую поддержку в нашей работе.
— На базе чего готовятся рекомендации?
— ФАО сотрудничает с ведущими научными центрами мира, занимающимися исследованиями в области рыболовства: аквакультуры и океанографии. Например, в России — это ВНИРО Росрыболовства и его филиалы. Есть собственные эксперты, которых привлекают к разным исследованиям, и по сути, это лучшая экспертиза в отрасли. Как пример, могу привести технические документы ФАО в области рыболовства. Их издано несколько тысяч, многие доступны на русском языке. Нами разработаны, к примеру, международные планы по обеспечению устойчивости рыбного промысла: сокращению прилова, сохранению акул, предотвращению прилова морских птиц, реализации кодекса ответственного рыболовства ФАО. Это, по сути, Magna Carta (прообраз конституции, — прим. ред) промышленого рыболовства. ФАО регулярно рассылает статистические анкеты, ответы на которые позволяют получать достоверные, актуальные и глубоко сегрегированные данные о различных показателях состояния сферы рыбного хозяйства. Страны-члены организации достаточно добросовестно и своевременно их заполняют.
Раз в два года ФАО выпускает флагманский доклад о положении дел в области мирового рыболовства и аквакультуры. Он выходит по четным годам, предыдущий доклад увидел свет в 2024 году. Также существуют разнообразные программы ФАО, такие как GlobeFish — программа статистики мировой торговли рыбой. В ее рамках публикуются данные, служащие ориентиром для производителей, торговцев и потребителей рынка рыбопродукции как мирового, так и региональных. Многие из этих публикаций были доступны на стенде ФАО на выставке, проводимой в рамках VIII Международного рыбопромышленного форума. Наш московский офис полностью перевел на русский язык материал по китайскому рынку за первое полугодие, резюме обзора по глобальному рынку рыбопродуктов.
ФАО также публикует ежегодные прогнозы, включая «Индекс цен на рыбу».
— Какова динамика глобального рынку рыбопродукции?
— В 2023 году объем мировой торговли рыбой несколько сократился — примерно до 180 млрд долл. США. По предварительным оценкам, в 2024 году объем такого экспорта в стоимостном выражении сократился на 0,1% по сравнению с 2023 годом, однако в 2025 году ожидается возобновление роста.
В 2023 году самой ходовой товарной группой в стоимостном выражении оставались лососевые (форель и семга): на их долю приходился 21% общей стоимости рыбной продукции в мировой торговле, и их экспорт несколько увеличился на фоне общего снижения. В 2023 году главными экспортерами лососевых были Норвегия и Чили, на которые приходилась почти 50% торгового оборота.
Второй по значимости видовой группой были креветки — до 17% общего объема. Однако по сравнению с 2022 годом стоимость экспорта в 2023 году сократилась почти на 15%. В 2023 году на три ведущих страны производителя — Вьетнам, Индию и Эквадор — приходилось чуть больше половины общей стоимости экспорта креветок.
Другими значимыми видовыми группами в мировой торговле были треска, хек и пикша (9%), тунец, пеламида и сарган (9%), а также кальмар, каракатица и осьминог (8%).
— Потенциал торговли России с Китаем высок?
— Вне всяких сомнений. С одной стороны, Россия импортирует сегодня из Китая большие объемы продуктов, которые у нас не выращиваются и не ловятся: тех же креветок, малых головоногих и двустворчатых моллюсков. С другой стороны, КНР является очень крупным потребителем российского минтая и краба, причем живого, что немаловажно в условиях глобальной переориентации торговых потоков российской продукции. Поэтому потенциал взаимной торговли России и Китая огромен.
— Есть ли смысл увеличить глубину переработки российских морепродуктов, поставляемых на экспорт?
— На этот, казалось бы, простой вопрос трудно дать однозначный ответ. Как любят говорить американцы, по «правилу большого пальца», или эмпирически, продукция с высокой степенью обработки имеет более высокую добавленную стоимость и приносит большую прибыль. Однако здесь нужно учитывать и объемы торговли, и покупательский спрос, и характеристики продукции. Так, в рыбном сегменте, например, в лососевых, наиболее рентабельна и востребована именно охлажденная потрошеная рыба, хотя малосольная или копченая рыба в виде филе или нарезки в индивидуальной упаковке имеет более высокую стоимость за весовую единицу. Что касается минтая или тресковых, которые не столь востребованы в охлажденном виде, да и нецелесообразно их везти в таком состоянии из далеких районов промысла, то здесь наиболее высокие доходы приносит филетированная продукция, подвергнутая шоковой заморозке, а наименьшие — замороженная непотрошеная рыба в брикетах.
Большое значение имеет и профиль импортера — переработчики заинтересованы скорее в продовольственном сырье, которые они будут самостоятельно перерабатывать с учетом потребностей своего внутреннего рынка, а оптовики готовой пищевой продукции — в более дорогих, но готовых к продаже в ритейловых сетях продуктов (консервы, замороженное филе, рыбные палочки, сурими и пр.).
Весьма полезно было бы присматриваться и постоянно сверяться с практикой экспортеров сходной продукции — из Чили по лососевым, из США — по крабам, минтаю и пр. Общей тенденцией, несмотря на огромные объемы производства, является снижение спроса на рыбные консервы (пожалуй, кроме тунца). Некоторые же морепродукты, например, устрицы, в отличие от мидий, клемсов и гребешков, экономически целесообразно реализовывать лишь в живом виде. Поэтому залогом успеха здесь будет постоянный мониторинг целевых рынков и учет меняющихся предпочтений потребителей.
Наконец, растут потенциал и глубина спроса российского внутреннего рынка рыбной продукции, и его удовлетворение становится все более выгодным с экономической точки зрения, что в перспективе ослабит зависимость российской рыбной отрасли от внешних рынков сбыта.
