Никита Мальцев погружается с 16 лет. Сейчас он занимает в Водолазной ремонтно-строительной компании серьезную должность заместителя руководителя, а также старшины водолазной станции, а когда-то, как и все, начинал с ученика в родном Ростове-на-Дону. Вдохновили на это дело дедушка, занимавшийся дайвингом ещё в СССР, и отец, работавший водолазом. В 18 лет Никита отучился на водолаза сварщика-резчика третьего класса (ныне соответствует 5-му разряду) и стал погружаться профессионально. Сейчас ему полных 28 лет.
– Итак, чем занимается ваша компания?
– Спектр наших возможностей и услуг достаточно обширный. Основное направление – обслуживание флота и гидротехнических сооружений. У нас есть разрешение на освидетельствование судов от РС и РКО.
– Исходя из вашей должности, получается вы не только спусками занимаетесь, но как-то организуете весь процесс?
– Все верно. Я непосредственно контактирую с заказчиком и в курсе объектов работы. Продумываю план погружения. Если вдруг возникают затруднения, обращаюсь к своему старшему, и тогда уже мы вместе с ним думаем.
– А как вообще все происходит?
– Любая работа, связанная с погружением, начинается со сборов и подготовки оборудования. Распределили обязанности, собрались, загрузились в автомобиль и выезжаем на объект. Перед спуском проходим инструктаж, ребята, чья очередь сегодня нырять, готовятся к погружению. А на плечи старшины ложится контроль за безопасностью и при необходимости молниеносное реагирование, если вдруг, не дай Бог, что-то произойдет.
– Почему именно – старшина? Долго ли нужно идти к этому званию?
– Понятие взято из учебников по водолазной практике. Непосредственно такой должности у нас нет, однако такая градация упрощает взаимодействие. Стать старшиной, согласно нашим внутренним документам, может специалист второго класса (шестого разряда). Если о себе говорить, то я уже достаточно давно здесь работаю и имею обширный опыт в практике с гидротехникой и флотом. У меня есть глубокое понимание специфики работы водолаза.
– Помните свое первое погружение?
– Возможно, это не прям первое, но могу рассказать про учебное погружение в бассейне. Нужно было под водой надеть на себя оборудование. Но так как опыта тогда было ещё мало, в самый неподходящий момент, когда я маску с лица снял, сделал вдох носом, и вода пошла внутрь. Сильно испугался. Выпрыгнул, нажав на кнопку поддува жилета-компенсатора. Пулей оказался на поверхности, преодолев 2,5 метра, и ударился головой о бетонный балкончик. Ощущения были непередаваемые. Но не сдался. И как только отдышался, повторно выполнил упражнение.
Одно из первых рабочих погружений было в Ростове-на-Дону. Судно стояло на якорной стоянке и необходимо было нырнуть, обследовать его винторулевой комплекс. Обнаружил, что между лопастями и насадкой зажевана кранцевая защита (так часто бывает). Но ввиду ограниченной видимости и малого опыта провозился с ней целый день. Хотя, когда за плечами есть уже не одно погружение, делается это довольно-таки легко.
– Выставляют ли вам какие-то жесткие сроки?
– Если речь идет о стройке, гидротехнике, там всегда есть заранее оговоренные сроки. Если мы говорим о судне, то ключевое – выполнить качественно работу. Но и никто задерживать её не заинтересован. Бывает разве что так, что судно скоро уходит, тогда действительно просят быстрее работу выполнить.
– Насколько ваша работа – опасна.
– Дайвинг чуть ли не один из самых безопасных видов отдыха при соблюдении всех норм и правил техники безопасности. Подводно-технические работы – куда более серьезное дело, но также исполнимое.
– Какими качествами должен обладать водолаз?
– Водолаз должен в первую очередь обладать крепким здоровьем, чистым разумом и уметь четко отрабатывать критические ситуации. Это три основополагающих столпа, без которых долго и правильно нашу работу не получится выполнять.
– А если сложилась такая ситуация, что уже не можешь себе помочь?
– Всегда, когда человек спущен под воду, наготове стоит в снаряжении дублирующий водолаз, обеспечивающий человек на шлангах и руководитель работ. Тогда, даже если происходит форс-мажор, есть возможность быстро среагировать и спасти работающего специалиста.
– Бывали в вашей практике такие случаи?
– Бывали. Лет восемь назад работали в Таганроге. Залив славится своим мелководьем и тем, что там всегда практически отсутствует видимость. Дело было зимой. Прорубили майну, я начал спуск, но проигнорировал факт того, что в момент погружения слышал, как где-то сзади, возле баллона, шел звук. Скорее всего травил воздух. Такое бывает в холод из-за того, что соринка попадает в дыхательный автомат, либо из-за частого вдоха-выдоха ледяной воздух попадает во вторую ступень и там образуется какая-нибудь снежинка поперек мембраны и воздух встает на автоматическую подачу. Что-то такое случилось и у меня.
По всем правилам я должен был сразу вернуться обратно, устранить поломку, и только потом продолжать работы, но я слишком поверил в себя, а когда краем глаза в мутняке (мутной воде) разобрал, что воздух на мономере стремительно движется к нулевой отметке, запаниковал и не смог сразу найти сигнальный конец. Потерял сознание. Не помню, как пришел в себя, но чудом схватился-таки за сигнальный конец и начал часто дергать, что означает, что у водолаза проблемы, его нужно срочно выбирать наверх.
Ребята меня вытащили, достали на льдину, сняли оборудование, у меня было незначительное обмерзание ротовой полости. Потом около месяца не погружался: жутко было и непонятно. Но в итоге осознал свои ошибки, успокоился и впредь их не повторял. Опыт, определенно, в нашей работе решает.
– Где всему этому обучают?
– У нас в Ростове-на-Дону есть учебный центр "Подводник". В свое время там преподавал отличный и грамотный дядька Владимир Александрович Грицихин. Все, кто в теме подводно-технических работ, либо лично его знают, либо слышали о нем. Именно он многим водолазам и открыл дорогу в профессию. 90 % ребят, кого я знаю, учились у него. Далее обычно идут какие-то курсы повышения квалификации. Кто-то в Новороссийск едет, кто-то в Воронеж. Сейчас, кстати, молодые специалисты получают уже более квалифицированную подготовку, так как у них есть современное оборудование. Уже в шлемах вентилируемых ныряют, на кабель-шланговых связках, работают с гидравликой. Это хорошо. Моего возраста коллеги этим нюансам самостоятельно учились.
– Насколько у вас современное оборудование для спусков используется?
– Максимально современное. Сейчас уже давно у всех есть декомпрессиметр, видеооборудование при необходимости, связь. Из нюансов нашей компании, – мы стараемся отходить от автономного варианта: просто баллон за спиной и полумаска с бубликом во рту. Куда надёжнее использовать тяжелое снаряжение с кабель-шланговой связкой: не нужно беспокоиться о баллоне, о том, что ударишься головой, так как она защищена, есть возможность обмыть смотровое стекло.
– Погружение зимой. Какое вы утепление используете?
– Мы используем стандартный гидрокостюм с утеплителем. При активных работах этого достаточно, так как согреваешься ещё и благодаря движениям. На Ямале около Сабетты, где мы занимались восстановительными работами, как-то раз приходилось использовать электрический подогрев: это обычная тканевая жилетка, через которую пропущена медная проволока. Потому что там приходилось сидеть долго на одном месте. А бывает ещё и водяной подогрев.
– Связь под водой строго обязательна?
– Мы всегда ходим под воду со связью. А в случае с освидетельствованием судов ещё и с использованием видеосвязи. Эксперты РКО и РС в таких случаях обязательно должны видеть происходящее под водой. И только в редких случаях, например, как сейчас, когда я наблюдаю, как мои коллеги выполняют работы по замене якорных цепей на понтонах, она не нужна. И то, только потому, что это нецелесообразно и даже может быть опасно. Проводами вполне реально замотаться за цепи.
В особенности связь нужна, когда речь идет о работах с гидротехническими сооружениями на большой глубине. А если ещё и в трубу пролазить надо, идти по ней метров 150 так под водой, то без нее совсем никак. Команда должна чётко знать, что со здоровьем водолаза все хорошо. И медкомиссия тут не показатель. У человека могут быть какие-то невыявленные индивидуальные особенности. Также на глубине вместо сжатого воздуха азотно-кислородные смеси используются, от которых некоторые буквально с ума сходят, маску с себя могут сорвать. Другие, как я, пузыри пускают: то есть ощущают легкое опьянение.
– Насколько водолазы – штучные специалисты?
– Есть сообщество в телеграме, насчитывает 1000 участников со всей страны. Практически с каждым, пусть не лично, я знаком. Так что это достаточно редкая профессия. При этом мы дружные и сплоченные, стараемся поддерживать контакт даже с теми, кто получил иностранную аккредитацию и работает за границей. Иногда в сложных ситуациях мы дружно созваниваемся и устраиваем мощный мозговой штурм на десятки человек. Это прям очень интересно, когда такое количество профессионалов обсуждают одну работу.
– Расскажите про самый необычный объект, с которым вам приходилось работать.
– Мой отец как-то был в командировке во Вьетнаме, работал на СП "Вьетсовпетро". Восстанавливал нефтяные вышки на глубине 30-40 метров в кессоне, куда сразу закачивался азот и уже по-сухому варили. Обычная сварка под водой просто менее качественная. Принимали участие в строительстве Крымского моста на этапе демонтажа опорных свайных кустов. В Ростове-на-Дону проводили работы по берегоукреплению Ворошиловского моста, (в один день его стало перекашивать, и вот мы приняли непосредственное участие в укреплении) две дополнительные ветки моста были построены.
Из последних проектов – поездка в Бангладеш. Там сейчас идет строительство АЭС "Руппур" силами России, Белоруссии и Бангладеша, там берегоукреплением занимались на реке Памба. Но это очень широкая и весьма опасная река. Было установлено восемь платформ, на каждой по две станции водолазов. Мы ныряли, а бенгалы на байдарках выполняли роль технадзора. Отдельного внимания заслуживает необычный для русского человека уклад жизни в стране. Например, я как-то купил там гамбургер, а он оказался со сгущенкой.
– В чем особенности подводной сварки и резки?
– У сварки принцип такой же: замкнуть плюс и минус, начать варить. Однако придется следить не только за ванной сварочной, но ещё и пузырь контролировать. Нужно более четко держать электрод в руках, чем на поверхности.
Резка на поверхности обычно ведется при помощи пропана и кислорода. Подводная резка, она же экзотермическая, подключается к инвертору, подается через шланг кислород в держак, в нем установлен трубчатый электрод. Коротишь кислород об массу и у тебя возникает факел с температурой около 6000 градусов. Режем практически все. Единственно, с чем не может экзотермическая резка справиться, – это с резиной.
– Приходилось спасать суда?
– Конкретно наша организация не аккредитована для этого, но такие работы водолазы тоже делают. Недавно вот была интересная ситуация с судном, пропахавшим брюхом дно. У него образовался разрыв длиной около полутора метра и шириной около 400 миллиметров, потом перескок и второй разрыв шириной уже около 600 миллиметров. Чинится это довольно-таки легко, если знать, что делать. В листе металла проделываются отверстия, вставляется шпилька с уже наваренной гайкой. На эту конструкцию надевается несколько слоев пористой резины, вставляется в заранее просверленное отверстие в корпусе судна, с внутренней части корпуса на шпильку надевается квадратик усиления, и все это вручную обжимается и затягивается. Получается такой своеобразный бутерброд. Очень герметичный.
– Сейчас есть множество всяческих ТНПА и других подводных автономных и на ручном управлении аппаратов. Пользуетесь?
– На Авито как-то мне попался китайский ТНПА, но со сломанными двигателями. Купил, обновил двигатели, стали использовать. Что могу сказать. Всё-таки на данный момент подобные подводные аппараты не могут полностью заменить человека. Однако могут сильно облегчить его работу. Мы свой дрон используем обычно для предварительного обследования судна и последующего планирования работ. Для другого у него не хватает батарейки, а заряжается он долго. Есть, конечно, более серьезные аппараты, которые от розетки работают, но пока что у нас другие приоритеты.
– А если бы реально роботы могли заменить человека, не загрустили бы без спусков?
– Честно, было бы очень грустно. Я за свой уже достаточно большой опыт пробовал себя в различных сферах деятельности и постоянно возвращаюсь к работе водолаза. То ли жабры засыхают, знаете, дышать сложно становится, то ли тоска по любимому делу. Я уже не могу без воды.
– Может быть в космонавты? Говорят, что один из видов тренировок для них – погружение под воду. Там наиболее приближенные ощущения по невесомости, как и в космосе.
– Слежу за своим земляком-космонавтом из Новочеркасска, и он регулярно проходит такие тренировки. Надо сказать, что под водой работают совершенно другие группы мышц, как и в космосе, так что эти тренировки идут им на пользу. И, да, космос бы я с удовольствием покорил. Неизведанное тянет.
– Как долог век водолаза?
– С нами работает незаменимый сотрудник Петр Алексеевич, ему сейчас 57 лет. И он спокойно может дать фору многим молодым в плане обеспечения и в плане проведения подводно-технических работ. Работал с нами до 72 лет ещё один коллега. К этому возрасту уже не нырял, но отлично помогал в других областях, с починкой оборудования, например. В плане спусков, я думаю, пока тяга и дурь есть, надо работать.
– Получается, "дурь", в работе водолаза самое главное?
– Была у нас как-то с новичком одним забавная ситуация. Нужно было какую-то работу сделать с винторулевым комплексом, не припомню точно, и вот он погрузился, добрался до места назначения и стал зачем-то выгибать насадку поворотного руля. А это, хочу я вам сказать, очень крепкий и толстый металл, и его инструментом не всегда возьмешь. Однако у нашего товарища получилось. Было весело. Но потом, конечно, все правильно сделали.
– Раз заговорили о людях, хотелось бы узнать, как обстоят дела с кадрами в компании.
– В дайвинг приходит много народу, в водолазы идут не все. Всё-таки для успешного выполнения работы в нашей сфере нужно иметь к этому и необходимые физические силы, и голову. Нужно не бояться погружений. Бывает, человек приходит, вроде бы компетентный во всех смыслах этого слова, а как только под воду спускается – сразу теряется. А бывает, что на суше у человека как-то вот не идет, а под водой он просто незаменим.
Конкретно в нашей компании сформировался хороший такой костяк из 10-15 человек. Настолько близко сошлись, что порой даже наши жены теперь, не предупреждая нас, собираются вместе кофе попить. Дополнительные работники к сожалению не требуется, попросту не найдется для них задач.
– Заработная плата у водолазов хорошая?
– В среднем 100 – 150 тысяч рублей. При интенсивной загруженности зарплата может доходить до 300 тысяч.
– А что водолаз делает на суше... когда отдыхает, например.
– Если это нерабочий день, мы закачиваем воздух в баллоны, обслуживаем снаряжение, чиним что-нибудь, клеем, иногда требуется организовать перевозку. Я ввиду своей должности ещё и организацией работ занимаюсь, документами, тендерными закупочными операциями, бухгалтерией. Развиваю социальные сети. Так что на суше нам есть чем заняться.
– Как думаете, ваша работа как-то принципиально со временем изменится?
– Все в этой жизни стремиться к развитию, и водолазное дело тоже. Если говорить о себе, то как минимум ещё лет 10 я точно нырять буду. Но даже если ситуация будет меня обязывать уходить с полевых работ, я все равно буду участвовать в организации спусков
