"Адвокаты, как врачи, работу не останавливают". Интервью "без галстуков" с морским адвокатом

Так, например, родилась идея проводить онлайновые интервью через "Инстаграм" в домашнем, чуть более свободном режиме. При таком подходе стали более доступны вопросы личного характера – о жизни, о каких-то своих взглядах и интересах.

Изначально мы планировали, что это будет именно интернет-контент – подключаешься в определенное время к трансляции и смотришь. Или просматриваешь запись позже, нажав на ссылку. Но потом решили, что в текстовом виде такое интервью тоже имеет право на существование. Как минимум, это интересный опыт, согласитесь?

Сегодня у нас пробный шар. Беседуем с Кириллом Масловым, управляющим партнером адвокатского бюро Санкт-Петербурга  "Инмарин".
 

Кирилл Маслов / "Инмарин", ООО

Виктория Ивакина / Корабел.ру

– Кирилл, расскажите, как вы пришли к своей практике? Почему выбрали именно морскую сферу?

– У меня было такое распутье в одиннадцатом классе. Мои родители в тот момент были больше экономисты. Мама – финансовый директор, отец тоже занимался аналитической работой, хотя у него и есть огромная связь с морем. Поэтому они считали, что мне нужно в экономическую специальность. Целый год я ходил на подготовительные курсы к экономическому факультету. И там случилось то, что стало краеугольным камнем в основании всей моей будущей жизни. К нам на курсы пришла и стала проводить занятия преподаватель с юридического факультета СПбГУ.

Она рассказывала о правовом регулировании отношений, рассказывала про конституцию, про права человека, про трудовые права, про предпринимательскую деятельность. И вот сам факт осознания того, как здорово регулировать отношения между людьми, между бизнесом, решать нарушаются права или не нарушаются, меня сильно вдохновил. Плюс к тому обществознание мне всегда легко давалось, а точные науки, хотя и тоже давались, но без энтузиазма. В итоге я закончил подготовительные курсы, но поступать стал на юрфак СПбГУ. Очень благодарен родителям за то, что они это поняли и приняли.

– А морское направление когда возникло?

– У меня специализации изначально – коммерческое право. Морское направление появилось позже. Причем тоже пришло практически волей случая. Все студенты изучают на третьем курсе транспортные уставы – железнодорожный устав, кодекс торгового мореплавания и т.д. Мне всегда казалось, что в транспортном праве нет ничего такого сложного, нет особых проблем. В отличие от, например, корпоративного права. Защищал я на тот момент работу в бакалавриате именно по корпоративной тематике – аффилированные лица.

Но мое второе место работы (первое было в адвокатском образовании) оказалось связано с морем. Я пришел в страховую компанию "Скандинавия", которая первой из отечественных компаний начала страховать морские суда не только в России, но и за границей. Там был очень большой портфель иностранных клиентов, и мне было доверено заниматься такой ответственнейшей работой, как урегулирование морских убытков.

И вот тут на меня, конечно, буквально навалилась морская терминология. Это посадки на мель, это аварии главных двигателей, это какие-то корпусные повреждения. Перед тобой такая ответственность, ты должен решить – страховой случай или не страховой, ты должен его расследовать, ты должен написать заключение, а суммы исчисляются миллионами долларов, миллионами евро. И я понял, что к юридическому образованию просто неизбежно нужно добавлять образование морское.

Пошел учиться в Санкт-Петербургский государственный университет водных коммуникаций (сейчас ГУМРФ им. Макарова), получать судоводительскую квалификацию, для того чтобы квалифицировано разбираться в устройстве судна, в судоходстве, в правилах судоходства.
 

ГУМРФ им. адмирала С.О. Макарова. Учебный городок №1. Санкт-Петербург, Косая линия В.О. / Кирилл Воловик, Корабел.ру

– А как возникла идея и желание начать собственный бизнес? "Скандинавия" закрылась, и пришлось срочно что-то придумывать?

– "Скандинавия", равно как и вся группа компаний "Осло-Марин", куда она входила, закрылась, но я завершил сотрудничество еще до  закрытия. На самом деле, работа там была очень интересной практикой. Нам приходилось, например, заниматься защитой интересов должника в момент, когда наступил кризис 2008 года и компанию значительно подвели многие партнеры. Нам не оставалось ничего, как просто выручать суда и поддерживать хоть какую-то минимальную возможность оперирования и эксплуатации флота. Чем занимались? Мы освобождали из-под ареста суда, которые в общем-то уже невозможно было освободить. Мы придумывали различные механизмы урегулирования страховых случаев так, чтобы оптимизировать нагрузку, которая ложилась на компанию. Практика была интереснейшая.

Я очень хорошо помню случай, когда нам пришлось находить возможность расторжения подписанных уже контрактов на приобретение нескольких судов. Был уже уплачен депозит, и оказалось, что компания не может совершить основной платеж, какая тогда может быть речь о возврате депозита? Но мы взяли и нашли возможность вернуть этот уплаченный депозит, нашли пороки волеизъявления в сделке.

– Что сейчас происходит в отечественном судоходстве в условиях распространения коронавируса? Какие меры принимают российские судовладельцы?

– Мы продолжаем практику, потому что мы адвокаты и точно так же, как и врачи, не можем отказывать в помощи. Тем более, когда это касается безотлагательных  случаев. Есть суда, которые застряли в неопределенности: у кого-то арест, у кого-то задержаны члены экипажей, разные ситуации. Необходимо помогать тем, кто сейчас оказался заложником такой ситуации.

Но вместе с тем мы наблюдаем, что по проектам, не связанным с разрешением споров, проектам коммерческим наблюдается некоторое приостановление. Особенно на фоне последних новостей от Торгово-промышленной палаты о том, что по контрактам и договорам, исполнение которых оказалось затруднено из-за текущей санитарно-эпидемиологической ситуации, будут выдаваться документы о подтверждении обстоятельств непреодолимой силы, сертификаты по "форс-мажору". Конечно, многие верфи, наши доверители, кто сейчас занимается судостроением, восприняли это с большим энтузиазмом. Судостроение – вопрос непростой, это искусство, и возможность отложить исполнение обязательств для многих стала очень полезной.

– А вообще, если абстрагироваться от нынешней ситуации, то какие вопросы и проблемы наиболее популярны в вашей работе?

– Очень много в последнее время случаев, связанных с взысканием задолженности. Это и банки, которые реализовывают активы, то есть суда. Это и снабжающие компании, которые все больше и больше предъявляют требования о взыскании задолженности. А раз взыскание задолженности – значит, аресты, принудительная реализация, торги и т.д.

В последние месяцы, пожалуй, был повышенный спрос на различного рода разрешение споров, связанных с поставками, с продажей  неликвидных активов от банков. И, что очень интересно, буквально накануне, если мы говорим последние месяцы, возрос спрос на инструменты финансирования – лизинг и кредит. Казалось бы, лизинг, кредитование – это вроде бы для тех, у кого денег нет. Но на самом деле, ни один банк, ни одна лизинговая компания не даст финансирование тому, у кого ничего нет.

На наш взгляд, это подтверждение того, что рынок растет. Хотя может быть и не всегда своими средствами. Позитивно то, что несмотря на текущую ситуацию, на угрозу глобальной эпидемии, люди все равно планируют долгосрочные инвестиции, долгосрочные вложения, финансирования и рассматривают лизинги и кредиты на пять, на семь лет.
 

SPARTA III / "Оборонлогистика"

– Насколько вообще сегодня российские судовладельцы подкованы в юридических вопросах?

– Сейчас, пользуясь компьютером или телефоном, можно найти информацию по любому вопросу. Даже если ты не юрист, ты можешь в интернете найти толкование любой оговорки, любую статью, любой закон или судебное решение. С одной стороны, хорошо, что информация доступна. Но с другой – необходимо еще и умение ее применять на практике. А это не всегда возможно для человека, который не обладает юридическими знаниями и юридическими навыками. Поэтому очень часто мы сталкиваемся с тем, что к нам обращаются компании, доверители, использующие какие-то инструменты, проформы, договоры, оговорки, но имеющие при этом очень первичное представление о том, как это работает и применяется. Мы видим, что выбираются такие инструменты (ред. договорные), которые потом стоят совершенно баснословных денег на урегулирование. При том, что это можно было бы решить гораздо более простыми средствами. Я говорю, например, о выборе применимого права для разрешения конкретного спора или суда. Так что большое значение имеет не только умение найти информацию, но и способность правильно и грамотно ее применить.

– Часто приходится обращаться в суды – российские и иностранные? 

– Вообще, судебная практика – это наиболее популярный инструмент разрешения споров в России. Но сейчас сложилась очень интересная ситуация. В условиях приостановления деятельности судебной системы, бизнес, в том числе судоходный, начал искать возможность альтернативного разрешения споров. Все понимают, что суд пока закрыт, не принимаются и не выдаются документы. А при этом есть очень много срочных вопросов, которые должны быть разрешены. Поэтому судовладельцы начинают искать возможности медиации, переговоров, пытаются решить спор, не обращаясь в государственные органы, не встречаясь  друг с другом. Так что в последние две недели реально возрос спрос на профессиональное посредничество в разрешении споров без участия суда.

Я должен сказать, что это гораздо эффективнее. Даже в России, где судебный процесс регламентирован, где мы точно можем сказать,  с большей долей вероятности, в какой срок спор будет разрешен, все равно альтернативное разрешение споров по срокам и по качеству решений значительно выигрывает по сравнению с судом. Если, конечно, стороны настроены на решение, если они активны. За рамками этого тезиса находятся ситуации с недействующими должниками, отсутствующими должниками, "фирмами-однодневками". То есть мы берем реально работающий активный бизнес и другой работающий бизнес. Они понимают, что спор сейчас быстро не разрешить по разным факторам, и то конечно альтернативное разрешение споров вступает в силу.

– Вопрос, популярный в сериалах. Если вы понимаете, что клиент неправ, то какова ваша реакция?

– Здесь, безусловно, вступает в игру адвокатская этика, которая имеет большое значение в работе по уголовным делам. Адвокат не вправе занимать позицию, отличную от позиции доверителя. Но если мы говорим о каких-то коммерческих рекомендациях, консультациях, например, по каким-то вопросам или разрешении споров, гражданских и арбитражных, то, конечно, я стараюсь объяснить доверителю альтернативные возможности для решения этого вопроса. Показать уязвимость его мнения, показать, какие есть другие варианты решения.
Я глубоко убежден, что нет смысла нанимать адвоката, если ты сам знаешь, как решить вопрос. Адвоката имеет смысл нанимать, если тебе действительно нужна помощь. И задача адвоката – как раз знать вопрос лучше, чем его знает доверитель.
 

– Вы работаете только с судовладельцами или моряк тоже может обратиться к вам?

– Практика у нас большая. Она сконцентрирована вокруг всей индустрии морского бизнеса. То есть обратиться может и судовладелец, и моряк, и грузовладелец, и банк, и лизинговая компания, и экспедитор, и агент. В общем-то, любой участник индустрии морского транспорта, речного транспорта может обратиться. На портале "Корабел.ру" есть наша конференция для моряков, где мы бесплатно отвечаем на их вопросы. Помогаем чаще всего с вопросами дипломирования, квалификации. И вообще, я должен сказать, что моряки для нас одна из значимых сфер деятельности, потому что, на наш взгляд, это самая уязвимая (ред. экономически) категория участников торгового мореплавания, наименее защищенная, и мы стараемся помогать на удобных для них условиях.

– Какие случаи из всей практики вам запомнились? Может быть, работали над каким-либо громким делом, или встречались сложные процессы, тянувшиеся годами?

– Пожалуй, одно из самых интересных дело было с "похищением" судна в 2010 году. Кажется, как может пропасть судно? Оказалось, при определенном стечении обстоятельств, особенностях работы портовых агентов, может. И причем так, что появилось две параллельные регистрации на разных владельцев, и две параллельные реальности. Тогда, чтобы защитить интересы потерпевшего владельца нам пришлось использовать все существующие способы защиты – гражданские, административные, уголовные. Пришлось проводить целое адвокатское расследование, чтобы восстановить всю хронологию, историю настоящей покупки и выбытия судна. Писали даже антикоррупционную экспертизу, которая потом была учтена при совершенствовании законодательства по регистрации судов

– Часто ли меняются нормы в области морского права? Как поддерживаете актуальную квалификацию – вашу и ваших сотрудников?

– Изменения идут постоянно, буквально каждую неделю появляются новые проекты, вступают в силу изменения. Для нас это очень важный момент, так как наша задача не только быть в курсе всех изменений, но и успевать рекомендовать доверителям принятие тех или иных решений с учетом возможных изменений, а порой начинать отстаивать интересы еще до принятия изменений в законодательство. Для адвокатов повышение квалификации – обязательное требование, повышение квалификации проходится ежегодно, поэтому мы просто обязаны участвовать во всех мероприятиях, которые позволяют получить полезные знания.

– Чем российская юридическая практика отличается от иностранной? Есть ли свои нюансы именно в психологии клиентов и их оппонентов?

– На наш взгляд, в России одно из самых стремительных и динамичных бизнес-сообществ. Порой новые задачи, проблемы могут появляться моментально, и это часто задает стандарт сопровождения – быть готовым оказывать помощь прямо сейчас. Пожалуй, это ключевое отличие.

К слову, однажды, в прошлом году, по срочному поручению в отношении экипажа мне довелось буквально через 15 минут после разговора с доверителем собраться и вылететь на Север, чтобы защищать судовладельца и членов экипажа по уголовному делу, и провести там несколько дней. И это очень часто происходит с флотом, много таких ситуаций. А сколько бывает ситуаций, когда надо "уже вчера"! Конечно, важно, интересно, нужно больше работать на предотвращение, планировать все заранее, использовать медиацию, но потребность бизнеса довольно часто – "здесь, сейчас и без компромиссов", поэтому и нам периодически приходится не стесняться вежливой агрессии.

– И последний вопрос. Если бы вы встретили президента ОСК Алексея Львовича Рахманова, что бы ему сказали?

– На самом деле я искренне восхищаюсь всеми теми, кто занимается судостроением, восстанавливает российский флот, возрождает традиции. Потому что советское наследие возлагает на нас очень большую ответственность. И чтобы прийти к тем же масштабам, которые были ранее, нужно еще очень много чего сделать. Могу пожелать им только огромной энергии…
 

Рахманов на Невском ССЗ. / "Невский судостроительно-судоремонтный завод", ООО

– Может, с просьбой какой-то обратиться?

– Я больше привык, что за помощью обращаются именно к нам. Сложных случаев действительно много, и мы всегда рады помочь.

Беседовала Виктория Корабеловна, подготовил Ренарт Фасхутдинов
 

Напоминаем, что интервью взято в рамках онлайн-проект, идущего с конца марта в нашем "Инстаграме". В прямом эфире мы беседуем с главами отраслевых предприятий и компаний. Беседу с Кириллом Масловым в видеоформате можно посмотреть здесь.

Можно пройти по общей ссылке и посмотреть все прошедшие выпуски. Если вы тоже хотите поучаствовать в этом проекте, пишите нам на почту vika@korabel.ru или звоните по телефону +7 (921) 912-0373. Будем рады побеседовать в "домашнем" формате. Внимание: тем, у кого нет своего "Инстаграма", предоставим наш тестовый аккаунт!