Ректор Корабелки: "Мы растем быстрее Китая"

– Полтора года – такая давняя история, уже с трудом вспоминаешь, что тогда было. Наверное, наш Конгресс-центр тогда только появился, медцентра, научно-производственного корпуса и Института робототехники еще не было, Института шельфовых технологий тоже. На самом деле у нас, действительно, анормальный темп развития. Раньше я считал, что в таком темпе невозможно долго жить, потому что люди так не могут. Оказывается, могут.  

Недавно случился знаменательный для нас момент – министр науки и высшего образования Российской Федерации зафиксировал, что Корабелка стала одним из важнейших для страны научно-технологических центров. Мы долго к этому шли. На последней защите программы "Приоритет 2030" нас спросили, осталось ли в университете хоть сколько-то от образования. Конечно, оно у нас есть. Как выяснилось, в финансовом плане мы выросли за три года почти в два раза. Считаем рост в деньгах, так как это единственный универсальный измеритель, который включает в себя все. Четыре года подряд выручка у нас увеличивалась на 25%. Аналогичный показатель был на заре развития у Apple. Китайская Народная Республика росла, по-моему, максимум на 9% в год. И это было во время взрывного роста, когда КНР становилась индустриальной державой. Так что мы растем быстрее Китая.  

– Специалистов хватает? 

– Не хватает – это страшная проблема, даже не столько количественная, хотя и количественная тоже, сколько качественная. Мы как вуз и как научно-технологический центр выбились, что называется, в высшую лигу. И для того, чтобы просто сохранять темп, нужны люди. Нехорошо, конечно, оценивать людей, но это объективный момент, и оценивать их нужно по качеству выполненной работы. Есть люди суперкачества, нам нужны именно такие. Все они более-менее известны, и как их заманить к нам, я даже не знаю, но мы работаем в этом направлении.

– Вы всегда отмечали, что ОСК – ваш базовый партнер. Как складываются отношения с новым руководством корпорации?

– Объединенная судостроительная корпорация – наш базовый партнер, потому что, за исключением нас, всерьез судостроителей никто не учит. Совместных проектов у нас сейчас немного. Обуславливается эта ситуация тем, что на рынке есть технологические компании, развивающиеся более быстрыми темпами.  

– А с подготовкой кадров как обстоят дела?  

реклама

– Кадры готовим, в чем-то даже инновационными способами. У нас все время возникают новаторские методы: где-то совсем новые, где-то хорошо забытые старые. Например, мы снова запустили с ОСК систему подготовки "завод-втуз". Считаю, что это правильная вещь для обучения именно заводских инженеров. Иначе завод останется без них. Также у нас по-прежнему работают базовые кафедры на многих предприятиях ОСК.  

– В Петербурге и области, по-моему, 14.

– Базовых кафедр? С учетом регионов примерно 17. Базовые кафедры – это реальная история, и она работает. Что для нас интересно в судостроительной компании? По факту, пересечение двух показателей: размера, который можно мерить в чем угодно – в людях, в выручке, – и степени инновационности. И чем второй показатель выше, тем нам интересней компания. Возьмем, например, "Эмпериум" – он маленький, но имеет высокую степень инновационности. Такое сочетание дает прекрасный результат. Поэтому с "Эмпериумом" у нас есть совместное конструкторское бюро, а с ОСК пока нет.

– ОСК утверждает, что настроено внедрять на верфях технологии "Индустрии 4.0", перестраиваться в эту сторону, отстраивать современное производство и так далее... 

– Они молодцы, мы придумали проект, они его подхватили. В прошлой итерации передовых инженерных школ мы создали ПИШ "Судостроение Индустрии 4.0". Когда все начиналось, у нас был один индустриальный партнер, к концу проекта их стало больше десятка: кроме ОСК, это "Росатом", "Ростех", ОДК и так далее. В конце прошлого года трехлетний период работы ПИШ завершился, будем делать новый проект, но он уже будет не судостроительным. Первые три года школа частично финансируется государством, затем проект должен стоять на своих ногах. Индустриальный партнер ставит задачи, вкладывает финансы, дает людей. Судостроительную ПИШ мы, конечно, бросать не хотим. Посмотрим, как она будет жить с основным индустриальным партнером ОСК.

– Вы сказали, что кроме СПбГМТУ судостроителей у нас никто серьезно не учит, и с этим можно, наверное, согласиться. Но тогда ответьте на вопрос, почему из четырех новых директоров верфей всего лишь двое – это воспитанники Корабелки, еще один окончил МГИМО, четвертый директор пришел из авиастроения. Сложно найти квалифицированных корабелов?  

– Во-первых, действительно, не найти, а во-вторых, люди на такие позиции не из вуза же берутся. Если у человека есть талант, и на него давит внешняя среда, такое сочетание сможет сформировать управленца. Проблема в том, что предприятия отрасли, находящейся в стагнации, не рождают таких руководителей. На нашем судостроительном заводе Маск не вырастет. Не уверен, кстати, вырастет ли он в Южной Корее, может, и вырастет, у них другое отношение к производству.

– В Корее проблема с кадрами тоже сегодня стоит остро. Настолько остро, что три крупнейших верфи объединились с правительством и создали государственно-частный центр подготовки инновационных кадров. Верфи покрывают около четверти его расходов, остальное дает государство. У нас такого рода вещи реализуемы? 

– Нет, и это неправильно. Умные корейцы сделали три судостроительных чеболя с внутренней конкуренцией. А у нас всего один, и настоящей конкуренции в судостроении нет.  

– А как же "Ак Барс" и прочие…

– Это разные весовые категории. Корейцы – молодцы, потому что сохранили конкуренцию,  все-таки она мощный двигатель развития. По факту, мы с идеей госкорпораций в какой-то степени косплеим корейские чеболи. Кто говорит, что эта идея не работает? Вот рядом страна, где работает. Более того, и в "Ростехе" тоже все работает.  

– Сколько России нужно инженеров-судостроителей?

– Сейчас трудно сказать, сколько по-настоящему нужно. Если ориентироваться на текущую потребность, то мы ее перекрываем. Недавно президент Соединенных Штатов сказал, что он будет восстанавливать в Америке судостроение. Было бы неплохо, если бы эту мысль услышали и у нас. Тогда понадобится взрывной рост специалистов-судостроителей, но в это счастье верится с трудом...

– Вы начали обучать студентов ДВФУ в рамках сетевого формата...

реклама

– Повсюду, где вузы хоть сколько-то учат судостроению, мы, скажем так, подставляем свое плечо. Мы это действительно хорошо умеем делать, а придуманная министерством сетевая форма подготовки позволяет региональным вузам пользоваться нашими знаниями и возможностями. Если вузы через какое-то время научатся работать самостоятельно, и слава богу. Если не научатся, будем продолжать помогать.

– Не проще добавить вам бюджетных мест?

– Тогда ребята не вернутся во Владивосток. Сетевая форма подготовки появилась только потому, что вся страна концентрируется в Москве и Питере. Давайте поможем регионам готовить кадры.

Наш опыт с ДВФУ был пилотным для сетевой формы подготовки. Президент сказал, что нужно что-то сделать, чтобы учить кадры, министр предложил такой вариант, и мы поддержали. Именно на нашем примере вся страна увидела, что такая форма подготовки работает. При всех проблемах, при том, что сначала никто не мог понять, кто кому и сколько платит – мы дальневосточникам или они нам. Для нас, кстати, это по-прежнему финансово невыгодная история. Зато дальневосточный судостроительный кластер сможет получить кадры.

– Вы являлись одним из сторонников создания в школах инженерных классов... 

– И сейчас являюсь. К сожалению, очень многое из того, что сегодня делается в регионах под флагом инженерных классов, является профанацией. Инженерные классы – это не просто история про название, речь идет об их техническом оснащении и качестве учителей. Преподавателей для таких классов учим только мы. И нам известно, что оборудование для этих классов регионы не заказывают, там ничего нет.

– А кто должен помогать школам – индустриальные партнеры?

– В Петербурге и Москве деньги выделяет город. Проводятся конкурсы, и классы оснащают 
 оборудованием. А чтобы учителя могли на нем работать, педагогов нужно подготовить. Этим летом у нас был первый выпуск инженерных классов, многие ребята пошли к нам, остальные разошлись по хорошим техническим вузам. Так что эта "стрела" попала в цель. Но я знаю субъекты Федерации, где по бумагам 40 школ с инженерными классами, а госпроверка показывает, что они  далеко не инженерные. Региональным чиновникам хочется отчитаться об успешной работе, вот и приписывают обычным классам статус инженерных.

– Посмотришь, у нас вся страна покрыта сетью инженерных классов, а где брать будущих инженеров – вопрос. 

– На самом деле помочь могут несколько простых вещей. ЕГЭ по физике нужно сделать обязательным к сдаче, базовую математику из ЕГЭ нужно исключить. Должен быть один уровень знаний по математике для всех. То, что не является обязательным, не заставит людей учиться. А людей нужно заставлять учиться. "Не выучился, деточка? Не знаешь математики? Сдай по легкому варианту, мы тебе поставим хоть какую-то оценочку…" – когда учились мы, такого варианта не было. Поставили бы двойку в аттестат, и ты бы не прошел никуда дальше. 

На днях собирался Координационный совет по инженерному делу в министерстве, и там многие гордо говорили: "Вот раньше нас убеждали, что образование – это услуга, а это не услуга, это социальное благо". Я не согласен, образование – это общественная обязанность. Сегодня в стране такая ситуация, что человек просто обязан быть образованным. Мы маленькая по численности страна, людей катастрофически не хватает. Необходимо по максимуму задействовать свои возможности. Для этого нужно быть подготовленными качественно, а не абы как. Момент принуждения из образования давно ушел, но без принуждения из человеческого детеныша вырастает Маугли. А у нас даже джунглей нет, невозможно скакать голыми – замерзнем, потому что некому будет поддерживать систему отопления. 

Если школа вместо того, чтобы учить думать, продолжит натаскивать на сдачу конкретных полутестовых экзаменов, мы будем хлебать полной ложкой. Что делать? Во-первых, повторю, важно ввести обязательные ЕГЭ по техническим предметам. Во-вторых, нужно укомплектовать школы учителями физики, математики и химии. Как угодно, но это нужно сделать. При этом нельзя допустить, чтобы физику вел человек, который выучился, например, пению, потом его чуть-чуть подучили, и теперь он физик. Какой физике он научит? На всем можно сэкономить, а на учителях ни в коем случае. Это принципиальное условие выживания нашего народа. 

– Традиционный вопрос: какие ожидания от приемной кампании этого года?  

– В этом году практически на 15% увеличена контрольная цифра приема. Не хочу сказать, что мы за это не бились. Бились, конечно. Но количество увеличено не совсем на те направления, что мы хотели. Планировалось увеличить то, что в реальности пользуется рыночным спросом. Машиностроение увеличили – оно сейчас важно. Однако хотели еще IT, материаловедение – корабль тоже из материалов состоит – и прикладную математику – корабль все-таки весь счетный. А дали немного. Видимо, кто-то сказал, что где-то лучше нас учат прикладной математике. В МФТИ, верю, учат лучше, потому что там другое качество людей. У нас сейчас та же задача – повысить это самое качество.

– МФТИ входит в первую приоритетную группу Минобразования, вы – во вторую...  

– Первые две группы объединяют около 32 университетов – это самые сильные высшие учебные заведения страны. Чего нам не хватает по-настоящему до первой группы – качества абитуриентов. И нам надо что-то с этим делать.

– С одной стороны, студенты Корабелки сегодня активно знакомятся не только с предприятиями судостроения, но и других отраслей, посещают "Турбоатомгаз", Завод буровых технологий, НПО ЦКТИ им. Ползунова, и это здорово. С другой, "трехдневная стажировка" или "профориентационная экскурсия" не заменят, наверное, полноценную практику, которую прошел Владимир Александров, будучи студентом ЛКИ...

– Так практика по-прежнему проводится...  

– Говорят, что хотелось бы больше...  

– Тут еще какая ситуация: если ребенка привести, например, на "Алмаз-Антей", а потом на "Адмиралтейские верфи", понятно, что он выберет.  

– Выходит, ему не нужно показывать "Алмаз-Антей"...

– Студенты все равно увидят правду. У нас не современные судостроительные заводы.  

– Постепенно же обновляются… 

– Ради этого Корабелка столько сил и времени потратила и продолжает тратить…  

– И нам же нужны не только высоколобые гении, необходимы и рядовые исполнители, которые бы после окончания СПбГМТУ или ЯГТУ, пошли работать на "Сормово".  

– С исполнителями тоже дело непростое. Говоря о тех же нижегородских предприятиях: приходит человек на "Красное Сормово", а может поехать в соседний город Саров и сравнить условия работы. Правда, в Саров не так легко попасть, это закрытый город. Но если взять, допустим, "ОКБМ Африкантова" и "Красное Сормово", выбор тоже очевиден. А "Красное Сормово", кстати, по сравнению с другими заводами ОСК еще прилично выглядит. Но это не то, что может увлечь молодого человека. 

Окончив институт, я молодым инженером руководил практикой студентов на заводе. Привел студентов в сварочный цех, мы тогда все были на "ты", они мне и говорят: "Уведи нас". Ради чего мы так возимся с Онежским заводом? Это одно из немногих в стране судостроительных предприятий с новым производством, современным блоком корпусных цехов. Туда не стыдно привести ребенка, ему там захочется работать, потому что он увидит промышленное IT, автоматы, роботов. Поймет, что его работа заключается в том, чтобы ходить с планшетом, программировать роботов, которые строят суда. Конечно, люди пока не научились на 100% работать в этой системе: что-то подтаскивают, доделывают за роботами, но это уже более интересный и современный труд.   

– Решения по автоматизации судостроительного предприятия продаете?  

–  И не только судостроительного. То, что мы сделали для судостроительного сегмента, несложно "допилить" и для машиностроительного, проекты не сильно будут отличаться. Другое дело, что показать это на практике мы сейчас можем только на Онежском заводе. Пытаемся, конечно, привлечь и наших судостроителей, но у них нет этой зацикленности на инновации, другие давно купили бы.

– Что дает университету совместное КБ с "Эмпериумом"? 

– Оно больше заточено под нужды компании. Для нас это хорошая возможность проверить своих ребят в инновационном судостроении: ты что-то сделал и этим гордишься, на твою работу смотрит вся страна, в Москве очередь стоит, чтобы прокатиться на электросудах. Это наш первый опыт такого рода. Обычно, когда мы создаем технические центры, то называем их институтами, чтобы наши ребята там работали и чтобы вуз деньги зарабатывал. Мы на этом живем. Но тут решили попробовать другой вариант и посмотреть, что будет. Что-то, конечно, получается, но я боюсь, что центр тяжести истории с судами на электродвижении переместится в Москву – и верфь в Москве уже достраивается, и она будет больше верфи в Отрадном.

– Бывший директор Балтийского завода Олег Шуляковский рассказывал, что попал в Ленинград случайно, после Горьковского политеха он должен был распределиться как раз в Саров. Однако спустя три года у него была уже жена, ребенок, квартира, интересные проекты... Возвращаться на Волгу было уже поздно. 

– Как раз для того, чтобы закрепить инженера на заводе, мы с ОСК и затеяли "завод-втуз". Это облегченная система получения высшего образования, но зато с работой на заводе, на котором инженер, скорее всего, и останется.

– Как строится эта система?

– Два через два: два месяца человек работает на заводе, два — учится во втузе. Попадают во втуз двумя путями: либо это те, кто уже работает на заводе, но не имеет выс­шего или среднего специального образования, либо абитуриенты, посту­пающие в втуз после школы. Тут ведь в чем дополнительный плюс? Помимо учебы, люди еще и работают на заводе, получают зарплату. У нас, к сожалению, есть много семей, которые не могут себе позволить высшее образование, потому что одновременно с учебой нужно как-то на жизнь зарабатывать. А втуз – это отличный способ и на еду заработать, и высшее образование получить. 

– Программа массовая?

– Пока что для двух групп. Два месяца студенты учатся здесь, потом расходятся по трем заводам на работу. У них есть свои руководители и на предприятиях, и в вузе.

– Есть мнение, что на два месяца остаться без учебы довольно-таки непросто, многое забудешь... 

– На самом деле и студентам так легче, и заводу. Когда работник то появляется, то исчезает, завод начинает нервничать. А он студентам все-таки зарплату платит, перестанет платить – разбегутся ведь.

– Во времена Александрова студенты Корабелки весь первый курс вечерами работали на верфях…

– Раньше люди готовы были идти на сверхнапряжение ради того, чтобы получить высшее техническое образование. А у нас же дети "испорчены" школами.

– Вы, наверное, главный в судостроении сторонник перехода на лазерно-дуговую сварку. Процитирую вас: "Она втрое быстрее, втрое меньше термические деформации, вдвое дешевле метр". Тем не менее этот вид сварки еще не получил широкого распространения на российских верфях... 

– Единственная такая установка стоит на Онежском заводе. Мешает то, что более производительное оборудование никому не нужно. Отрасль не инновационна, от того, что какая-то железяка будет сварена втрое быстрее, строительство судна не ускорится – даже с точки зрения внутрипроизводственной логистики. Такие установки нужны для современных технологичных производств, им это даст дополнительный бонус. Или лазерно-дуговую сварку применяют там, где считают деньги, где хотят построить дешевле.

– Глеб Андреевич, университет отмечает свое 95-летие. "Корабел.ру" присоединяется ко всем поздравлениям, желаем родной Корабелке и впредь держать высокую планку морского технического образования.